Грин Александр Степанович. Повесть, оконченная благодаря пуле

   1
   Коломб, сев за работу после  завтрака,  наткнулся  к  вечеру  на  столь
сильное и сложное препятствие, что, промучившись  около  часу,  счел  себя
неспособным решить предстоящую задачу в тот же день. Он приписал  бессилие
своего воображения усталости, вышел, посмеялся в театре, поужинал в  клубе
и заснул дома в два часа ночи, приказав разбудить себя  не  позже  восьми.
Свежая голова хорошо работает.  Он  не  подозревал,  чем  будет  побеждено
препятствие; он не  усвоил  еще  всей  силы  и  глубины  этого  порождения
творческой психологии,  надеясь  одержать  победу  усилием  художественной
логики, даже простого размышления. Но здесь требовалось резкое  напряжение
чувств, подобных чувствам изображаемого лица, уподобление; Коломб  еще  не
сознавал этого.
   В чем же заключалось препятствие? Коломб писал повесть, взяв центром ее
стремительное перерождение  женской  души.  Анархист  и  его  возлюбленная
замыслили "пропаганду фактом". В день  карнавала  снаряжают  они  повозку,
убранную цветами и лентами, и, одетые в пестрые праздничные костюмы,  едут
к городской площади, в самую гущу толпы. Здесь, после  неожиданной,  среди
веселого гула, короткой и страстной речи,  они  бросают  снаряд,  -  месть
толпе, - казня ее за преступное развлечение,  и  гибнут  сами.  Злодейское
самоубийство их преследует двойную цель; напоминание об идеалах анархии  и
протест  буржуазному  обществу.   Так   собираются   они   поступить.   Но
таинственные законы духа, наперекор решимости, убеждениям и мировоззрению,
приводят героиню рассказа к спасительному в последний  момент  отступлению
перед задуманным. За то время, пока карнавальный экипаж их движется в ряду
других, среди восклицаний,  смеха,  музыки  и  шумного  оживления  улиц  к
роковой площади, в душе женщины происходит переворот. Похитив снаряд,  она
прячет  его  в  безопасное  для  жизни  людей  место   и   становится   из
разрушительницы  -  человеком  толпы,  бросив  возлюбленного,  чтобы  жить
обыкновенной, просто, но, по существу, глубоко человечной  жизнью  людских
потоков, со всеми  их  правдами  и  неправдами,  падениями  и  очищениями,
слезами и смехом.
   Коломб искал причин этой благодетельной душевной катастрофы, он сам  не
принимал  на  веру  разных  "вдруг"  и  "наконец",  коими  писатели  часто
отделываются в трудных местах своих  книг.  Если  в  течение  трех-четырех
часов взрослый, пламенно убежденный человек отвергает прошлое  и  начинает
жить снова - это совсем "вдруг", хотя был  срок  по  времени  малый.  Ради
собственного удовлетворения, а не читательского только, требовал он  ясной
динамики  изображенного  человеческого  духа  и  был  в   этом   отношении
требователен чрезмерно. И вот, с вечера пятого дня работы,  стал  он,  как
сказано, в тупик перед немалой задачей: понять то,  что  еще  не  создано,
создать самым процессом, понимания причины внутреннего переворота женщины,
по имени Фай.
   Слуга принес кофе и зажег газ. Уличная тьма редела;  Коломб  встал.  Он
любил свою повесть и радовался тишине еще малолюдных улиц, полезной работе
ума. Он выкурил несколько крепких  папирос  одну  за  другой,  прихлебывая
кофе. Тетрадь с повестью лежала перед ним. Просматривая ее,  он  задумался
над очередной белой страницей.
   Он стал писать, зачеркивать, вырывать листки, курить, прохаживаться,  с
головой,   полной   всевозможных   предположений   относительно   героини,
представив ее красавицей, он размышлял,  не  будет  ли  уместным  показать
пробуждение в ней долго подавляемых инстинктов женской молодости.  Веселый
гром карнавала не мог ли встряхнуть сектантку, привлечь ее, как женщину, к
соблазнам  поклонения,  успехов,  любви?  Но  это  плохо  вязалось  с   ее
характером, сосредоточенным и глубоким. К  тому  же  подобное  рассеянное,
игривое настроение немыслимо в ожидании смерти.

. . .

Скачать и прочитать весь текст - 13,6 Кб в zip-архиве