Грин Александр Степанович. Вперед и назад

   Феерический рассказ
   1
   В  конце  мая  и  начале  июля  город  Зурбаган   посещается   "Бешеным
скороходом". Ошибочно было бы представить этого посетителя человеком  даже
самой  сумасшедшей  внешности:  длинноногим,  рыкающим   и   скорым,   как
умозаключение страуса относительно спасительности песка.
   "Бешеный скороход"  -  континентальный  ветер  степей.  Он  несет  тучи
степной пыли, бабочек, лепестки цветов; прохладные, краткие, как  поцелуи,
дожди, холод  далеких  водопадов,  зной  каменистых  почв,  дикие  ароматы
девственного леса и тоску о неведомом. Его власть  делает  жителей  города
тревожными и рассеянными; их сны беспокойны; их мысли странны; их  желания
туманны и обаятельны,  как  видения  анахорета  или  мечты  юности.  Самое
большое  количество  неожиданных  отъездов,  горьких   разлук,   внезапных
паломничеств и решительных путешествий падает на беспокойные дни "Бешеного
скорохода".
   5-го июля в сорока милях от Зурбагана три человека шли по узкой степной
тропе, направляясь к западу.
   Шедший впереди был крепкий, прямой, нервный человек, лет тридцати трех.
Природа наградила его своеобразной  цветистостью,  отдаленно  напоминающей
редкую тропическую птицу: смуглый цвет кожи, яркие голубые глаза и черные,
вьющиеся, с бронзовым  отливом,  волосы  производили  весьма  оригинальное
впечатление, сглаживая  некрасивость  резкого  мускулистого  лица,  именно
богатством  его  оттенков.  Двигался  он  как  бы  толчками  -  коротко  и
отчетливо. На нем, как и на остальных двух путниках, был охотничий костюм;
за спиной висело ружье; остальное походное снаряжение -  сумка,  свернутое
одеяло и кожаный мешочек с пулями - размещались вокруг бедер  с  толковой,
удобной практичностью предусмотрительного  бродяги,  пользующегося,  когда
нужно, даже рельефом своего тела.
   Этого звали Нэф.
   Второй путник, развалисто поспешавший за первым, был круглолиц,  здоров
и неинтересен в той степени, в какой бывают  неинтересны  люди,  созданные
для  работы  и  маленьких  мыслей  о  работе  других.   Молодой,   видимо,
добродушный, но тугой и медлительный  к  новизне,  он  являлся  того  рода
золотой серединой каждого общества, которая, по существу, неоспорима ни  в
чем, подобно столу или крепко пришитой пуговице. Сама природа отдыхает  на
таких людях, как голодный поэт на окороке. Второго путника  звали  Пек,  а
был он огородником.
   Третий мог бы нагнать тоску  на  самого  веселого  клоуна.  Представьте
одушевленный гроб; гроб на длинных, как бы перекрученных, испитых ногах, с
впавшим  животом,  вздернутыми  плечами,  впалыми,   кислыми   глазами   и
руками-граблями. Его рыжие усы висели как ножки  мертвого  паука,  он  шел
размашисто и неровно, вяло шагая через воздух,  как  через  ряд  сундуков.
Этого звали Хин. В Зурбагане он чистил на улице сапоги.
   Все трое шли в  полусказочные,  дикие  места  Ахуан-Скапа  за  золотом,
скрытым в тайной жиле Эноха. Умирая, Энох передал план  тайников  Нэфу  [в
единственной известной публикации вместо "Нэфу" напечатано "Эхору"].  Хин,
соблазнясь, истратил на снаряжение деньги из сберегательной кассы,  а  Пек
шел как могучая рабочая сила, годная копать землю и вязать  на  переправах
плоты.

. . .

Скачать и прочитать весь текст - 7,15 Кб в zip-архиве