Хэмингуэй
Эрнст. По ком звонит колокол (часть
1)
Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе, каждый человек есть
часть Материка, часть Суши; и если Волной снесет в море береговой Утес, меньше
станет Европа, и также, если смоет край Мыса или разрушит Замок твой или Друга
твоего; смерть каждого Человека умаляет и меня, ибо я един со всем
Человечеством, а потому не спрашивай никогда, по ком звонит Колокол: он звонит
по Тебе.
Джон Донн
[89]
Глава первая
Он лежал на устланной сосновыми иглами бурой земле, уткнув подбородок в
скрещенные руки, а ветер шевелил над ним верхушки высоких сосен. Склон в этом
месте был некрутой, но дальше обрывался почти отвесно, и видно было, как черной
полосой вьется по ущелью дорога. Она шла берегом реки, а в дальнем конце ущелья
виднелась лесопилка и белеющий на солнце водоскат у плотины.
- Вот эта лесопилка? - спросил он.
- Да.
- Я ее не помню.
- Ее выстроили уже после тебя. Старая лесопилка не здесь; она ниже по ущелью.
Он разложил на земле карту и внимательно вгляделся в нее. Старик смотрел
через его плечо. Это был невысокий, коренастый старик в черной крестьянской
блузе и серых штанах из грубой ткани; на ногах у него были сандалии на
веревочной подошве. Он еще не отдышался после подъема и стоял, положив руку на
один из двух тяжелых рюкзаков.
- Значит, моста отсюда не видно?
- Нет, - сказал старик. - Тут место ровное, и река течет спокойно. Дальше,
за поворотом, где дорога уходит за деревья, сразу будет глубокая теснина...
- Я помню.
- Вот через теснину и перекинут мост.
- А где у них посты?
- Один - вон там, на этой самой лесопилке.
Молодой человек, изучавший местность, достал бинокль из кармана линялой
фланелевой рубашки цвета хаки, протер платком стекла и стал подкручивать
окуляры, пока.
[90]
все очертания не сделались вдруг четкими, и тогда он увидел деревянную
скамью у дверей лесопилки, большую кучу опилок за дисковой пилой, укрытой под
навесом, и часть желоба на противоположном склоне, по которому спускали вниз
бревна. Река отсюда казалась спокойной и тихой, и в бинокль было видно, как над
прядями водоската разлетаются по ветру брызги.
- Часового нет.
- Из трубы идет дым, - сказал старик. - И белье развешено на веревке.
- Это я вижу, но я не вижу часового.
- Должно быть, он укрылся в тени, - пояснил старик. - Сейчас еще жарко. Он,
наверно, с той стороны, где тень, отсюда нам не видно.
- Возможно. А где следующий пост?
- За мостом. В домике дорожного мастера, на пятом километре.
- Сколько здесь солдат? - Он указал на лесопилку.
- Не больше четырех и капрал.
- А там, в домике?
- Там больше. Я проверю.
- А на мосту?
- Всегда двое. По одному на каждом конце.
- Нам нужны будут люди, - сказал он. - Сколько человек ты можешь дать?
- Можно привести сколько угодно, - сказал старик. - Тут, в горах, теперь
людей много.
- Сколько?
- Больше сотни. Но они все разбиты на маленькие отряды. Сколько человек тебе
понадобится?
- Это я скажу, когда осмотрю мост.
- Ты хочешь осмотреть его сейчас?
- Нет. Сейчас я хочу идти туда, где можно спрятать динамит. Его нужно
спрятать в надежном месте и, если возможно, не дальше чем в получасе ходьбы от
моста.
- Это нетрудно, - сказал старик. - От того места, куда мы идем, прямая
дорога вниз, к мосту. Только чтоб туда добраться, надо еще поднатужиться
немного. Ты не голоден?
- Голоден, - сказал молодой. - Но мы поедим после. Как тебя зовут? Я забыл. -
Он подумал, что это дурной знак, то, что он забыл.
- Ансельмо, - сказал старик. - Меня зовут Ансельмо, я из Барко-де-Авила.
Давай я помогу тебе поднять мешок.
[91]
Молодой - он был высокий и худощавый, с выгоревшими, светлыми волосами, с
обветренным и загорелым лицом, в линялой фланелевой рубашке, крестьянских
штанах и сандалиях на веревочной подошве - нагнулся, просунул руку в ременную
лямку и взвалил тяжелый рюкзак на плечи. Потом надел другую лямку и поправил
рюкзак, чтобы тяжесть пришлась на всю спину. Рубашка на спине еще не просохла
после подъема на гору.
- Ну, я готов, - сказал он. - Куда идти?
- Вверх, - сказал Ансельмо.
Согнувшись под тяжестью рюкзаков, обливаясь потом, они стали взбираться по
склону, густо поросшему сосняком. Тропинки не было видно, но они все
поднимались и поднимались, то прямо, то в обход, потом вышли к неширокому ручью,
и старик, не останавливаясь, полез дальше, вдоль каменистого русла. Теперь
подъем стал круче и труднее, и наконец впереди выросла гладкая гранитная скала,
откуда ручей срывался вниз, и здесь старик остановился и подождал молодого.
- Ну, как ты?
- Ничего, - сказал молодой. Но он весь взмок, и у него сводило икры от
напряжения при подъеме.
- Подожди меня здесь. Я пойду предупрежу. С такой ношей не годится попадать
под обстрел.
- Да, тут шутки плохи, - сказал молодой. - А далеко еще?
- Совсем близко. Как тебя зовут?
- Роберто, - ответил молодой. Он спустил рюкзак с плеч и осторожно поставил
его между двух валунов у ручья.
- Так вот, Роберто, подожди здесь, я вернусь за тобой.
- Хорошо, - ответил молодой. - А скажи, к мосту ведет эта же дорога?
- Нет. К мосту мы пойдем другой дорогой. Там ближе и спуск легче.
- Мне нужно, чтобы материал был сложен не слишком далеко от моста.
- Посмотришь. Если тебе не понравится, мы выберем другое место.
- Посмотрим, - сказал молодой.
Он сел возле рюкзаков и стал глядеть, как старик взбирается на скалу.
Взбирался он без труда, и по тому, как он быстро, почти не глядя, находил места
для упора, ясно
[92]
было, что он проделывал этот путь уже много раз. Но жившие там, наверху,
заботились, чтобы не было никакой тропы.
Роберт Джордан - так звали молодого - мучительно хотел есть, и на душе у
него было тревожно. Чувство голода было для него привычным, но тревогу ему не
часто приходилось испытывать, так как он не придавал значения тому, что может с
ним случиться, а кроме того, знал по опыту, как просто передвигаться в тылу
противника в этой стране. Передвигаться в тылу было так же просто, как
переходить линию фронта, был бы только хороший проводник. Все лишь тогда
становится трудным, когда придаешь значение тому, что может случиться с тобой,
если поймают, да еще трудно решать, кому можно довериться. Людям, с которыми
работаешь вместе, нужно доверять до конца или совсем не доверять, вот и
приходится решать, кто заслуживает доверия. Но это все не тревожило его.
Тревожило другое.
Ансельмо был хорошим проводником и умел ходить в горах. Роберт Джордан и сам
был неплохой ходок, но за несколько часов пути - они вышли еще до рассвета - он
убедился в том, что старик может загнать его насмерть. До сих пор Роберт
Джордан доверял Ансельмо во всем - кроме его суждений. Не было пока случая
испытать правильность его суждений, и в конце концов за свои суждения каждый
отвечает сам. Да, Ансельмо его не тревожил, и задача с мостом была не труднее
многих других задач. Нет такого моста, которого он не сумел бы взорвать, и ему
уже приходилось взрывать мосты всяких размеров и конструкций. В рюкзаках было
достаточно динамита и всего, что необходимо, чтобы взорвать этот мост по всем
правилам, даже если он вдвое больше, чем говорит Ансельмо, и чем запомнился ему
самому еще с 1933 года, когда он, путешествуя в этих местах, переходил его на
пути в Ла-Гранху, и чем сказано в описании, которое Гольц читал ему позавчера
вечером в одной из верхних комнат дома близ Эскуриала.
. . .
Скачать и прочитать весь текст - 188 Кб в zip-архиве |
|