Булгаков Михаил Афанасьевич. Записки юного врача

СТАЛЬНОЕ ГОРЛО
КРЕЩЕНИЕ ПОВОРОТОМ
МОРФИЙ
ПОЛОТЕНЦЕ С ПЕТУХОМ
ПРОПАВШИЙ ГЛАЗ
ТЬМА ЕГИПЕТСКАЯ
ВЬЮГА
ЗВЕЗДНАЯ СЫПЬ

  СТАЛЬНОЕ ГОРЛО
  Итак, я остался один. Вокруг меня - ноябрьская тьма с вертящимся снегом,
дом завалило, в трубах завыло. Все двадцать четыре года моей жизни я прожил
в громадном городе и думал, что вьюга воет только в романах. Оказалось: она
воет на самом деле. Вечера здесь необыкновенно длинны, лампа под синим
абажуром отражалась в черном окне, и я мечтал, глядя на пятно, светящееся
на левой руке от меня. Мечтал об уездном городе - он находился в сорока
верстах от меня. Мне очень хотелось убежать с моего пункта туда. Там было
электричество, четыре врача, с ними можно было посоветоваться, во всяком
случае, не так страшно. Но убежать не было никакой возможности, да
временами я и сам понимал, что это малодушие. Ведь именно для этого я
учился на медицинском факультете...
  ...Ну, а если привезут женщину и у нее неправильные роды? Или, предположим,
больного, а у него ущемленная грыжа? Что я буду делать? Посоветуйте, будьте
добры. Сорок восемь дней тому назад я кончил факультет с отличием, но
отличие само по себе, а грыжа сама по себе. Один раз я видел, как профессор
делал операцию ущемленной грыжи. Он делал, а я сидел в амфитеатре. И
только... Холодный пот неоднократно стекал у меня вдоль позвоночного столба
при мысли о грыже. Каждый вечер я сидел в одной и той же позе, напившись
чаю: под левой рукой у меня лежали все руководства по оперативному
акушерству, сверху маленький Додерляйн. А справа десять различных томов по
оперативной хирургии, с рисунками. Я кряхтел, курил, пил черный холодный
чай...
  И вот я заснул: отлично помню эту ночь - 29 ноября, я проснулся от грохота
в двери. Минут пять спустя я, надевая брюки, не сводил молящих глаз с
божественных книг оперативной хирургии. Я слышал скрип полозьев во дворе:
уши мои стали необычайно чуткими. Вышло, пожалуй, еще страшнее, чем грыжа,
чем поперечное положение младенца: привезли ко мне в Никольский
пункт-больницу в одиннадцать часов ночи девочку. Сиделка глухо сказала:
  - Слабая девочка, помирает... Пожалуйте, доктор, в больницу .. .
  Помню, я пересек двор, шел на керосиновый фонарь у подъезда больницы, как
зачарованный смотрел, как он мигает. Приемная уже была освещена, и весь
состав моих помощников ждал меня уже одетый и в халатах. Это были: фельдшер
Демьян Лукич, молодой еще, но очень способный человек, и две опытных
акушерки - Анна Николаевна и Пелагея Ивановна. Я же был всего лишь
двадцатичетырехлетним врачом, два месяца назад выпущенным и назначенным
заведовать Никольской больницей.
  Фельдшер распахнул торжественно дверь, и появилась мать. Она как бы
влетела, скользя в валенках, и снег еще не стаял у нее на платке. В руках у
нее был сверток, и он мерно шипел, свистел. Лицо у матери было искажено,
она беззвучно плакала. Когда она сбросила свой тулуп и платок и распутала
сверток, я увидел девочку лет трех. Я посмотрел на нее и забыл на время
оперативную хирургию, одиночество, мой негодный университетский груз, забыл
все решительно из-за красоты девочки. С чем бы ее сравнить? Только на
конфетных коробках рисуют таких детей - волосы сами от природы вьются в
крупные кольца почти спелой ржи. Глаза синие, громаднейшие, щеки кукольные.
Ангелов так рисовали. Но только странная муть гнездилась на дне ее глаз, и
я понял, что это страх, - ей нечем было дышать. Она умрет через час, -
подумал я совершенно уверенно, и сердце мое болезненно сжалось...
  Ямки втягивались в горле у девочки при каждом дыхании, жилы надувались, а
лицо отливало из розоватого в легонький лиловый цвет. Эту расцветку я сразу
понял и оценил. Я тут же сообразил, в чем дело, и первый раз диагноз
поставил совершенно правильно, и главное, одновременно с акушерками -
они-то были опытны: У девочки дифтерийный круп, горло уже забито пленками и
скоро закроется наглухо...
  - Сколько дней девочка больна? - спросил я среди насторожившегося молчания
моего персонала.
  - Пятый день, пятый, - сказала мать и сухими глазами глубоко посмотрела на
меня.
  - Дифтерийный круп, - сквозь зубы сказал я фельдшеру, а матери сказал: -
Ты о чем же думала? О чем думала?
  И в это время раздался сзади меня плаксивый голос:
  - Пятый, батюшка, пятый!

. . .

Скачать и прочитать весь текст - 283 Кб в zip-архиве